Одиночки

Я не понимаю уже теперь, от кого добро, от кого зло и что будет в дальнейшем. Просто серая завеса, сквозь которую можно плыть бесконечно, и никакого нет обещания, что в дальнейшем будет иное....

— Знаете, что теперь будет? — вдруг сказал Морбус тише и печальней прежнего. — Теперь просто: каждый будет все глубже проваливаться в себя. Из тех, конечно, в ком вообще что-то есть, тех, кому есть что делать. Общения нет, и при встречах я все чаще замечаю отсутствие того же эфира: слова говорятся, но до разума не доносятся. И так — каждый: все глубже, глубже в себя, пока понимание между нами не станет невозможно вообще. Мы тогда уже не будем друг другу нужны, как рыбы, научившиеся жить без воды. Связующая нас среда уйдет, уже ушла, — и кем мы будем друг для друга? Нежелательными напоминаниями. Нет, эти новые существа не будут уже нуждаться в стае. Пришел век одиночек, еще десять лет — и мы при встречах друг друга на улице не узнаем. Вот так-то.

Возможным выходом была Азия. В Азии было сейчас интересно. Там дышала другая жизнь, не загнанная в наши рамки и потому не обрушившаяся вместе с ними.

...Китай просыпался. Они с самого начала знали про себя все и умели с этим жить, а Россия этого знания боялась, потому что опасалась увидеть Одинокого.

Старость

....какая чудная, кроткая старость. Вот живой урок старения, вот как надо — с тихой радостью, с благодарностью цветочкам, птичкам, — отходить от дел и возвращаться в детское состояние. Кто не вернулся домой, тот заблудился в пути. Ребенок знает природу, потому что недавно вышел из нее, — старик изучает ее перед возвращением туда, во все эти манжетки; и какая здесь твердая вера в свое продолжение!

Я люблю быть одна. Вы с годами это поймете. Это сейчас вам непременно нужны люди. А когда-нибудь вы увидите, что лучше вообще без людей. Пока можешь обслуживать себя — не навязывайся никому.

...старость способна облагородить хоть что, и фарфоровую кошечку, и трамвайный билет, и человеку придает тихую прелесть..

...старость сводит счеты, на твоих глазах человека стирают без остатка...

Олег был еще не стар, сорок пять, в самом отвратительном возрасте начинающейся беспомощности, уходящей из-под лап почвы — когда уже чувствуешь полную свою никчемность, но еще не решаешься ни гордо в ней признаться, ни трогательно отвлечься. 

Свиньи

Он парень был простой, с чем-то свинячьим в лице. Они все были теперь не много свинки: врут, что свиньи наглы. В чертах свиньи есть нечто робкое, умильное: вот, я накушалась. Им разрешили накушаться, и они робко щурятся: ведь можно? Не зарежут еще? Дурить их было просто до изумления. Остромов чувствовал себя немного свинопасом, только принцесса запаздывала. 

Так вам, не пустили когда-то приличных людей, теперь терпите свинок. 

Книга № 17

Что такое лабиринты?

Это некие энергетические структуры, оказывающие непосредственное влияние на нашу жизнь. Лабиринты можно разделить на три типа… – Борис на секунду задумался.

– Первый лабиринт – это лабиринт жизни. Его так же можно назвать колесом судьбы. Интересно то, что все это отнюдь не метафоры. Лабиринт жизни является конкретным энергетическим образованием, и все мы с рождения и до самой смерти обречены по нему двигаться. Самое примечательное здесь в том, что наше нахождение на конкретном участке этого лабиринта оказывает непосредственное влияние на нашу текущую жизнь. Можно сказать, что лабиринт жизни является шаблоном, программой, определяющей течение нашей жизни. До лабиринта жизни можно добраться в сновидении или во время глубокой медитации. Описать его трудно – это нечто, пронизанное сложной сетью взаимосвязанных тоннелей. Оказавшись в лабиринте, ты можешь попытаться пройти в другое место – это ощущается как полет, некое движение по тоннелю. Обычно стараешься выбраться на более светлое место. Если тебе удалось передвинуться в системе лабиринта жизни, то твоя жизнь изменится и в реальности – произойдут какие-то события, способные резко поменять твою жизнь. Поэтому лабиринт жизни ответственен за крупные, судьбоносные события нашей жизни.

Матрица событий

​– Ты уже не первый раз упоминаешь матрицу событий – можешь рассказать про нее подробнее?

​– Это просто термин, – улыбнулся Борис. – Представь, сколько цепочек событий одновременно протекает вокруг тебя. Скажем, ты идешь по городу, а вокруг все движется, все шевелится. Сотни и тысячи людей, и каждый ведет не одну, а множество цепочек плюс участвует в сотнях чужих цепочек. Допустим, ты решил организовать свою фирму. Начинаешь действовать – собираешь нужные документы, бегаешь по чиновникам, подбираешь персонал. Этим ты запускаешь цепочку событий, которая, в свою очередь, начинает оказывать влияние на сотни других цепочек. Это похоже на брошенный в воду камень, от которого во все стороны расходятся круги. Твоя активность порождает изменение текущей конфигурации событийного поля, или матрицы событий. В итоге матрица событий изменяется, в ней появляется твоя фирма.

Пять основных мест, откуда мы можем вернуть свою светимость

Существует пять основных мест, откуда мы можем вернуть свою светимость, каждое такое место находит свое отражение на сновиденной карте. У разных людей эти места могут отличаться, но сходство их в том, что они охраняются и нас туда не пускают.  Обычно тебе препятствуют охранники, какие-нибудь враги или разного рода монстры. Твоя задача – проникнуть туда, несмотря на козни, и найти некий предмет. Обычно это что-то красивое – какой-нибудь амулет, драгоценность, старинная книга. Нужный предмет ты узнаешь сразу. Если тебе удается добраться до предмета и взять его, ты получаешь бонус в виде притока энергии. Из четырех мест мы можем забрать свою светимость полностью. Пятое в этом плане отличается – сколько бы мы ее ни забирали, она все равно потом от нас ускользает. Обычно это пятое место ассоциируется у сновидящих с тюрьмой, казармой, местами, где мы учились, большими административными зданиями и тому подобными сооружениями. Забрать оттуда светимость просто, но сохранить ее не получается. Однако возвращение светимости из четырех других мест позволяет значительно поднять уровень своей энергетики.

Летуны

​– Ты слышал о летунах? – спросил он после долгой паузы.

​– Да, Кастанеда упоминал о них. Он говорил, что летуны – это какая-то хищная форма жизни, питающаяся нашей энергией. Как-то так.

​– Если бы летуны просто питались нашей энергией, это было бы еще полбеды. Проблема в том, что они – истинные хозяева нашей жизни. Мы – куклы, они – кукловоды. В любой момент они могут сделать с тобой все, что хотят, потому что именно они контролируют реальность. Дон Хуан говорил, что даже наш разум навязан нам летунами. Я вижу это по-другому – на мой взгляд, летуны просто модифицировали наш разум, вставив в него патчи, особые корректирующие вставки. По сути, они превратили нас в зомби, энергетических дойных коров. Летуны забирают большую часть нашей энергии – о каких сновидениях, о каких прорывах в неведомое можно говорить в этом случае? Летуны оставляют нам ровно столько энергии, сколько нужно, чтобы мы не померли раньше времени. Обычные люди ничего об этом не знают, и свое плохое самочувствие, энергетическую опустошенность они могут связывать с чем угодно, только не с летунами. Вспомни – чтобы улучшить качество сновидений, тебе приходится заниматься спортом, созерцанием, ты набираешь и экономишь энергию всеми возможными способами. Это позволяет тебе добраться до сновидений, ты вроде бы сновидишь все лучше и лучше. А потом бац, и снова пустота, сновидения пропали. Почему? Потому что летуны опять тебя обглодали, ты остался без энергии и тебе снова придется ее копить.

Инвентарный список и таблицы мироописания – это одно и то же?

​– В каком-то смысле, – согласилась Рада. – Я бы сказала, что инвентарный список входит в таблицы мироописания, это весь тот хлам, что мы накапливаем в сознании. Что касается таблиц мироописания, то они затрагивают более глубокий уровень… – Рада на секунду задумалась. – Возьмем для примера компьютер: в нем есть какие-то данные и есть операционная система. Здесь данные – это инвентарный список. А операционная система – таблицы мироописания, отвечающие за само функционирование системы, за ее параметры. И когда я говорю о внесении в таблицы мироописания новых записей, я имею в виду обретение каких-то реальных умений, то есть изменение настроек операционной системы. Поэтому одно дело – внести в инвентарный список знание о том, что человек может перемещаться через порталы, и совсем другое – внести в таблицы мироописания запись, разрешающую это на практике.

​– Это как с телевизором и ребенком, – вставил Борис. – Вроде и есть телевизор, а включать не разрешают мама с папой. Только иногда, и только для просмотра мультфильмов. Подрастет немного, ему позволят включать телевизор самому, однако смотреть то, что хочется – вроде эротики – по-прежнему нельзя. Наконец, вырастет наш малыш, станет взрослым человеком – тогда уж будет смотреть что угодно. Так и с таблицами мироописания: сначала либо никаких чудес, либо изредка, потом всё чаще – пока человек не становится магом.

ДНК тоналя

​– Садись, – предложила Рада, Максим сел. – Итак, поговорим о ДНК тоналя. Ты наверняка знаешь, что ДНК, или дезоксирибонуклеиновая кислота, хранит в себе генетическую информацию о строении живых организмов. Чтобы в клетке синтезировался какой-то белок, информация о нем сначала переписывается с ДНК на РНК, и уже с нее в процессе трансляции рибосомы строят белок. Соответственно, первичная информация о строении белков находится именно в ДНК. Каждому белку в ДНК соответствует цепочка так называемых триплетов, или кодонов. При этом каждый триплет кодирует одну из аминокислот. Для нас важен именно механизм кодировки. Каждый триплет состоит из трех нуклеотидов, при этом всего в ДНК используется четыре нуклеотида: аденин, гуанин, цитозин и тимин. Четыре нуклеотида в разных комбинациях потенциально дают шестьдесят четыре варианта триплетов. Эта схема тебе понятна?

​– Да, – кивнул Максим. – Специально почитал про ДНК. Если мы будем брать по три нуклеотида из четырех и менять их местами, то можем получить шестьдесят четыре варианта таких перестановок. Соответственно, каждый полученный триплет может что-то кодировать.

​– Именно, – согласилась Рада. – Хакеров в первую очередь заинтересовала цифра «шестьдесят четыре». Здесь видны прямые аналогии и с И-Цзин с ее шестьюдесятью четырьмя гексаграммами, и с шахматной доской с ее клетками. Возникло предположение, что эта цифра – «шестьдесят четыре» – не случайна, что она отражает какие-то глубинные механизмы мироздания. И если в обычной ДНК мы имеем четыре нуклеотида, то в той же таблице гексаграмм И-Цзин тоже есть такие нуклеотиды – парные комбинации черт ИНЬ и ЯН. Там тоже четыре варианта: обе черты ЯН, обе черты ИНЬ. Верхняя ЯН, нижняя ИНЬ, и наоборот, верхняя ИНЬ, нижняя ЯН. Комбинация трех из этих четырех «нуклеотидов» дает нам ту или иную гексаграмму. Аналогия с реальной ДНК просто удивительная. И если ДНК кодирует строение живых организмов, то и тональ тоже может кодироваться по сходному принципу. Улавливаешь суть?

Книга перемен...гексаграммы

​– Тема действительно сложная, – согласился он. – И начать нам придется не с остановки ВД, а с И-Цзин, китайской Книги Перемен – думаю, ты о ней слышал. Согласно этой книге, все происходящие вокруг нас события развиваются не абы как, а в соответствии с некими шаблонами. Скажем, если ты подойдешь и дашь в глаз милиционеру, то тебя вряд ли наградят за это медалью – а вот посадить в тюрьму могут. Если ты попытаешься остановить поезд и встанешь перед ним на рельсы, то поезд, скорее всего, размажет тебя по шпалам. В данном случае речь идет о приоритетных вариантах развития событий. Это не значит, что события пойдут именно так, а не как-то иначе, но вероятность того, что они пройдут по указанному сценарию, очень велика. Ситуации бывают очень разные, и каждая из них имеет свою логику развития. Тем не менее, при всем многообразии ситуаций их можно описать достаточно ограниченным количеством шаблонов. Китайцы так и сделали, у них получилось шестьдесят четыре варианта. Каждый вариант представляет собой гексаграмму – систему, состоящую из шести расположенных одна над другой черт. Каждая черта имеет свое значение, их нумерация идет снизу вверх. Первая черта отражает наши желания и побуждения. Вторая черта – наши ресурсы и возможности для осуществления желания. Третья черта – действие, ведущее к достижению результата. Три первые черты являются внутренней сферой человека, хакеры предпочитают трактовать их как «хочу, могу, делаю». Следующие три черты образуют внешнюю сферу: четвертая трактуется как внешние посредники, пятая – закон, шестая – Дух, Сила. – Борис ненадолго замолчал.

Коридор с дверями

... когда ляжешь спать, какое-то время полежи, чтобы успокоиться. Когда почувствуешь, что уже можешь заснуть, представь перед собой длинный коридор с рядами дверей по сторонам. Это может быть как знакомый тебе коридор, так и созданный твоим воображением. Второй вариант лучше тем, что не будет фиксации на знакомых тебе элементах. Твоя задача – представить коридор как можно лучше. Обращай внимание на пол, стены, потолок, лампы освещения. Вместо ламп могут быть факелы. Ощутив себя в коридоре, иди по нему, в конце коридора увидишь дверь. За ней – сновиденный мир, дверь является точкой входа. Женщины должны выбрать одну из дверей по бокам – или левую, или правую. Впрочем, – улыбнулась Рада, – тебя это не касается, дверь для мужчин расположена точно по центру. Увидев дверь, постарайся рассмотреть ее как можно лучше. Кроме того, можно сразу окрасить ее в свой цвет. Как я сказала, у меня это зеленый, у тебя может быть какой-то другой – например, желтый, оранжевый или любые их оттенки. Важно, чтобы цвет тебе нравился, был твоим цветом. Дальше открывай дверь, проходи через нее и спокойно засыпай, ни о чем не думая. Войти в сновидение сразу ты пока не сможешь, твои первые сновидения будут появляться уже под утро. Со временем ты научишься осознавать момент засыпания и сразу входить в сновидение, коридор и дверь трансформируются сначала просто до двери, а потом останется только зеленый цвет. Закрыл глаза, увидел пятно – и ты в сновидении. Но начинать надо именно с коридора и двери, визуализируя их каждую ночь. Думаю, здесь все понятно?

Таблица мироописания

Соглашаясь в этом вопросе с Кастанедой, хакеры, тем не менее, ввели некоторые новые термины. Один из них – таблицы мироописания. Фактически, это инвентарный список всего, что нас окружает, что существует для нашего сознания. Это шаблон, определяющий наше поведение и наши оценки, наше отношение к окружающему миру. Таблицы мироописания формируются с самого детства, постепенно становясь все прочнее и незыблемее. Это – та призма, сквозь которую мы смотрим на мир, наши розовые очки. И если мы рассмотрим процесс восприятия, то он будет выглядеть так: человек что-то воспринимает, полученная информация тут же сверятся с данными таблиц мироописания. Фактически, это некая проверка на истинность, а истинность определяется тем, что заложено в таблицы. Если поступающая информация не противоречит существующим в таблицах записям, она допускается к осознанию нашим разумом. Если информация не соответствует записям, возникает конфликт.....Барьер таблиц мироописания существует для каждого из нас, именно он отделяет нас от необычного восприятия. Могу заверить, что левосторонняя память каждого человека хранит множество эпизодов необычного восприятия, но память о них не может прорваться на правую сторону, этому мешает жесткий барьер таблиц мироописания.

Цветы

"Традесканция, бегония, колеус. Роскошный золотистый сциндапсус."

"Монстера, аспарагус"

Точка сборки

​О точке сборки Максим уже читал в книгах Кастанеды. Эта точка находилась в энергетическом теле позади человека, за его правой лопаткой. Маги видели ее как точку интенсивного свечения, окруженную более бледным гало. Считалось, что именно точка сборки ответственна за наше восприятие. Если она смещалась в ту или иную сторону, менялось и восприятие человека. Насколько понял Максим, точку сборки можно было сравнить со стрелкой на шкале радиоприемника. Крутим ручку настройки, стрелка смещается, позволяя настроиться на другие радиостанции. Смещая точку сборки, можно было не только менять восприятие этого мира, но и «собирать» совершенно новые миры. Фактически, человек исчезал из этого мира, переносясь в тот, на который он в данный момент был настроен. Подвижности точки сборки маги придавали очень большое значение, стараясь расшатывать ее привычное положение всеми доступными способами.

Правостороннее осознание связано с обычным положением точки сборки. При смещении точки сборки можно войти в левостороннее осознание. Его особенностью является то, что память в этом положении точки сборки не связана с обыденной памятью. В реальном мире можно находиться как на правой половине, так и на левой. Точно такой же маневр можно произвести и в сновидении. И как в реальном мире ты не будешь помнить того, что происходило с тобой на левой половине, так и левосторонние сновидения тоже окажутся для твоей памяти недоступными. 

Шар восприятия

​Оказалось, что важное место в картографии занимало общее понимание структуры сновиденного мира. Засыпая, мы не просто попадаем в сон, но оказываемся в так называемом шаре восприятия. Шар восприятия – это кусочек виртуального сновиденного пространства. Своеобразный шарик, внутри которого для нас разыгрывается тот или иной сновиденный сюжет. В обычном сне мы не осознаем границ этого пространства, поэтому принимаем все за чистую монету. Хакерам удалось выяснить иллюзорность этих миров – для того, чтобы убедиться в этом, достаточно в любом из своих снов какое-то время идти прямо, никуда не сворачивая. При этом сновидящего то и дело пытаются отвлечь от намеченной цели, на его пути возникают разные препятствия. Но если он будет непреклонен, то реально дойдет до конца сновиденного шара восприятия. Он буквально упрется в некую преграду, своеобразный занавес мира – границу сновиденного пузыря. Нечто подобное мы наблюдаем в кинотеатрах – вроде бы видим разворачивающийся перед нашими глазами сюжет, но если постараемся подойти как можно ближе, то обязательно упремся в экран.

Пасьянс Медичи

Начну с того, что с названием пасьянса произошла небольшая путаница. Его называют Пасьянсом Медичи в честь французской королевы Марии Медичи. Но правильнее было бы называть его Пасьянсом английской королевы Марии Стюарт. Раскладывать этот пасьянс королеву научил Джон Ди, знаменитый мистик того времени, ее придворный астролог. Именно с Марией Стюарт связано первое упоминание этого пасьянса, однако позже он всплывает уже как «Пасьянс Медичи». Это можно объяснить как чьей-то ошибкой, так и тем, что Мария Медичи тоже была знакома с этим пасьянсом. С точки зрения исторической справедливости было бы правильнее называть его Пасьянсом Марии Стюарт, однако название «Пасьянс Медичи» сейчас настолько прочно вошло в обиход, что менять его уже нет смысла. ... А суть Пасьянса Медичи, или, кратко, ПМ, сводится к следующему… – Борис на секунду задумался. – Начнем с того, что все происходящее в мире определяется какими-то законами. Яблоко падает вниз, воздушный шарик с гелием взлетает вверх. Вода при замерзании расширяется, электрический ток, проходя через вольфрамовую спираль, раскаляет ее. Таких законов невероятно много, но все они имеют одну особенность: неизменность их выполнения. То есть вода, замерзая, всегда превращается в лед, а не в бензин или манную кашу. Когда ты нажимаешь на выключатель, лампочка или загорается, или нет, но она не превратится в попугая или в водопроводный кран. То есть ход определяемых законами процессов неизменен. Отдавая дань Кастанеде, хакеры называют эти законы законами Орла – того неописуемого, непознаваемого, что стоит над всем сущим и определяет наше бытие. Можно назвать эти законы законами бога, мироздания – суть не изменится. Так вот: хакеров в этих законах привлекла именно неизменность их выполнения. Если закон Орла начинает реализовываться, то он будет выполнен, несмотря ни на что. Единственное ограничение связано с тем, что одни законы Орла могут влиять на действие других. Скажем, если ты выпрыгнешь из самолета, то разобьешься. Но если у тебя будет парашют, ты останешься жив. Здесь один закон Орла не позволяет другому – закону притяжения – реализовать себя в полной мере. Эти ограничения мы должны учитывать. – Борис на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил:

Дух...сновидящие и сталкеры

​– Не знаю… – Максим пожал плечами. – Я все же считал хакеров более «правильными».

​– Так мы и есть «правильные», – усмехнулся Борис. – Загвоздка в том, что понятие «правильные» мы с тобой воспринимаем по-разному. Ты настроен на соблюдение законов, норм общественной морали. А для хакеров есть лишь один закон – закон Духа. Если человек – пустышка, то каким бы правильным он ни был, он нам не интересен, из него никогда ничего не получится. И наоборот, если в человеке есть Дух, то ничего не значит и вся прилипшая к нему грязь мира. Грязь можно счистить, а пустоту не заполнишь ничем.

​– Что ты понимаешь под Духом? – поинтересовался Максим.

​– Ты же читал Кастанеду – вспомни, как его учитель дон Хуан говорил ему о Духе. Дух нельзя описать, объяснить, идентифицировать – это нечто абстрактное, неуловимое – и, в то же время, такое явное. Как минимум, для магов – они видят присутствие Духа во всем, что их окружает, и выражают Дух своими поступками.

​– Дух – это Бог?

​– Можно сказать и так, – согласился Борис. – Проблема в том, что это только способ говорить, попытка облечь непознаваемое в более-менее привычные нашему разуму формы. Когда-нибудь ты поймешь, что такое Дух – однако когда тебя спросят, что же это такое, ты лишь с улыбкой пожмешь плечами.

​– Но Кастанеда говорит, что Дух можно использовать. А разве можно использовать Бога?

​– Вот потому я и говорю, что слова вводят в заблуждение, и понимание Духа не может произойти на уровне разума. Как можно использовать окружающую нас бесконечность? – сама мысль об этом звучит кощунственно. Но когда ты осознаешь, что сам являешься маленькой частицей этой бесконечности, понимание придет само собой. Не на уровне разума – на уровне тела. А осознав себя частью этой безбрежности, ты вдруг понимаешь, что можешь и управлять ею – только потому, что слит с ней в единое целое…

Маги делятся на сновидящих и сталкеров. Сновидящие начинают работу со сновиденного мира, сталкеры – с мира реального. Но конечный результат для тех и для других практически одинаков. Это как с палкой: у нее есть два конца, но есть и середина. Сталкеры двигаются к середине с одного конца, сновидящие – с другого. Конечный результат – полный контроль над реальностью, общение – а скорее, слияние с Духом. 

Картография сновидений

Первым шагом на пути картографии сновидений становилось ведение сновиденного дневника, в него нужно было регулярно записывать все свои сны. Однако основное внимание уделялось не сюжету, не тому, что происходило во сне, а местности, где разворачивались события. Сюжет обрисовывался очень кратко, место же тщательно описывалось и зарисовывалось. Когда таких снов набиралось несколько десятков, можно было приниматься за составление карты, пытаясь объединить мозаику сновиденных ландшафтов в единое целое. При этом важен был не столько конечный результат, сколько вовлеченность в эту работу. Сначала на карте оказывалось много белых пятен, многие ее кусочки никак не хотели стыковаться. Но потом, если верить теории, все эти пятна постепенно заполнялись, сновиденная страна обретала некие контуры. И здесь наступал очень важный момент: оказавшись в очередном сне, человек вдруг вспоминал, что уже бывал в этом месте раньше. Его внимание тут же брало верх, и он «просыпался во сне» – то есть обретал осознание, простой сон превращался в сновидение. 

Сны

Сны для нас столь привычны, что обычно мы даже не задумываемся, почему в них что-то происходит именно так, а не как-то иначе. Сон – он и есть сон, чего о нем думать? А хакеры задумались, в итоге выяснили жутко интересную вещь: каждый наш сон соответствует определенной программе. Меняется сон, меняется программа. Представь, что кто-то время от времени меняет компакт-диски в проигрывателе, и в соответствии с записью на очередном диске тебе подкидывается тот или иной сюжет сновидения. И ты, будучи послушной слепой марионеткой, исправно «озвучиваешь» – в кавычках – эту запись. То есть что-то делаешь, с кем-то дерешься, от кого-то бежишь или за кем-то гонишься – десятки сюжетов, и ты в них – главное действующее лицо. При этом ты не имеешь возможности изменить запись, она доступна только для чтения – only read, как говорят компьютерщики. Но если наши сны определяются некой защищенной программой, то возникает вопрос: а нельзя ли ее взломать?

Хакеры... Кто они?

Вопрос первый: кто такие хакеры сновидений и чем занимаются?

– Хакеры сновидений – исследователи непознанного, – ответил Борис. – Мы пытаемся разобраться в архитектуре мироздания, пытаемся понять его законы. Но в отличие от ученых, мы пользуемся магическим описанием мира. Ученый оперирует лишь тем, что он может пощупать, измерить, описать. Наколоть на булавку, классифицировать. Маг же, в отличие от ученого, вносит в привычное описание мира нечто ноуменальное. То есть то, что нельзя описать, познать, о чем вообще нельзя говорить разумно. Кастанеда называет это непознаваемое нагвалем – местом, где обитает сила. Именно благодаря нагвалю обыденный мир становится для мага миром магическим. А в магическом мире возможно все, начиная от пустяков вроде управления погодой и заканчивая вещами вроде бессмертия. Единственное существующее ограничение – это пределы твоей фантазии.

Книга № 16

КРМ №2 Два фургони. Марина Левицька.

Є одне поле: воно широке, трохи схилене на південь і тулиться біля довгого пагорба, що збігає у потаємну зелену долину. Її кутають щільні зарості глоду та ліщини, крізь які помережано шипшину та жимолость. Вранці долини овіває легенький бриз – ледь-ледь собі цілує повітря солоною свіжістю Ла-Маншу. І таке це повітря справді чудове, що присядеш там – і можна подумати, що в раю. А в полі стоять два фургони: чоловічий фургон і жіночий фургон.

Книга № 15

Конец книги

Белый шум, безликий гул. Оглушительный накал посадочных терминалов. Но даже эти бездушные, запечатанные места так и сочатся смыслами, которые так и сверкают, так и рвутся наружу. “Скай Молл”. Переносные стереосистемы. Зеркальные ряды “Драмбуи”, и “Танкерея”, и “Шанели № 5”. Я гляжу на пустые лица пассажиров – они поднимают чемоданы, вскидывают на плечи рюкзаки, гуськом тянутся к выходу из самолета – и думаю о том, что сказал Хоби: красота меняет саму структуру реальности. И вспоминаю также куда более расхожую мудрость: что погоня за чистой красотой есть способ самого себя загнать в ловушку, что это прямой путь к тоске и озлобленности, что красоту следует сочетать с чем-то более осмысленным. Но что это такое? И почему я такой, какой я есть? Почему я вечно думаю не о том, о чем надо, а о том, о чем надо, не думаю вовсе? Или, если сформулировать немного по-другому, как я могу понимать, что все, что мне дорого, все, что я люблю, – это иллюзия, и в то же время знать – ради этого мне во всяком случае и стоит жить.

Источник великой печали, которую я только-только начинаю осознавать: нам не дано выбирать себе сердца. Мы не можем заставить себя хотеть того, что хорошо для нас, или того, что хорошо для других. Мы не выбираем того, какие мы.

Уничтоженные шедевры

Жутких примеров хоть отбавляй: рембрандтовский “Шторм на море Галилейском”, его единственный морской пейзаж, говорят, безвозвратно уничтожен из-за неправильных условий хранения. “Любовное письмо”, шедевр Вермеера, вор-официант вырезал из рамы, а потом сложил и засунул под матрас, от чего картина помялась и облупилась на сгибах. “Бедность” Пикассо и “Таитянский пейзаж” Гогена попорчены водой, потому что какой-то имбецил спрятал их в общественном туалете. Когда я, как помешанный, читал все на эту тему, больше всего меня ужаснула история про картину Караваджо “Рождество со святым Франциском и святым Лаврентием”, которую выкрали из часовни Святого Лаврентия: полотно так небрежно выкромсали из рамы, что коллекционер, который заказал кражу, разрыдался и отказался забирать картину.

Амстердам

...странность города буквально сдавливает меня – запахи солода, табака, мускатного ореха, печально-коричневые, будто кожа старого переплета, стены кафе, а за ними темные закоулки, плеск солоноватых вод, низкое небо и старые здания подпирают друг друга с угрюмым, поэтичным – тронь и рассыплются – видом, и казалось, что – ну, мне казалось, что город этот, с его вымощенным булыжником одиночеством, – место, куда приезжают, чтоб уйти под воду с головой.

Величие умирания

Города, столетия. Я с наслаждением скользил туда-сюда по медленным минутам, за задернутыми занавесками – по пустым облакам снов и расползающимся теням, по неподвижности, как на роскошных натюрмортах Яна Веникса, там, где подвешены за ножку мертвые птицы с окровавленным оперением, – и оставшимся мне крохотным проблеском разума словно бы понимал все тайное величие умирания, до самого конца недоступное человечеству знание: нет ни боли, ни страха, лишь блистательная отрешенность – на погребальной ладье уплываешь в грандиозную беспредельность, будто император – прочь, прочь, – глядя на отдаляющуюся суету на берегу, освободившись от важных ранее людских мелочей, вроде любви, страха, горя и смерти.

Мама была – мама.

И когда я на миг отвел взгляд, а потом глянул обратно, то увидел в зеркале, позади меня ее отражение. Я онемел. Почему-то я знал, что оборачиваться нельзя, что это против правил, какими бы они ни были, правила этого места, но мы с ней могли друг друга видеть, наши глаза могли встретиться в зеркале, и она не меньше моего была рада меня видеть. Мама была – мама. Как живая. Но было в ней что-то и сверхъестественное, была в ней сила, знание. Она стояла между мной и тем местом, тем потусторонним пейзажем, откуда она пришла, уж каким бы он там ни был. И все сосредоточилось в том миге, когда наши взгляды соприкоснулись в зеркале – с удивлением, с радостью, – ее прекрасные голубые глаза с черными кружками вокруг радужек, светло-голубые глаза, сияющие светом: ну, здравствуй! Любовь, понимание, печаль, смех. В ней было и движение, и неподвижность, неподвижность и переходы к движению, и еще – энергия и волшебство живописного шедевра. Десять секунд, вечность. И все кругом возвращается к ней. Можно было постичь все за один миг, можно было остаться в этом навечно: она существовала только в зеркале, внутри самого пространства времени, и хотя она и не была жива, не совсем, она и не умерла, потому что она еще не появилась на свет и в то же время никуда не исчезала – точно так же, что странно, никуда не исчез и я. И я понимал, что она может рассказать мне все, что я только захочу узнать (о жизни и смерти, о прошлом и будущем), да все это и так уже читалось в ее улыбке, ответы на все вопросы, в ее предрождественской улыбке человека, который знает до того замечательный секрет, что сам ни за что не проболтается: подожди-ка, скоро сам все узнаешь. Но едва она открыла рот, чтоб заговорить – с любящим, чуть сердитым вдохом, который я так хорошо помнил, который до сих пор слышу, – как я проснулся.

Совет

"– Что бы ты сделал, если бы тебе изменила девушка?

Борис уже шел к двери, но тут притормозил, развернулся:

– Что-что?

– Если бы ты думал, что она тебе изменяет?

Борис нахмурился:

– Не уверен? Нет доказательств?

– Нет, – ответил я, не успев сообразить, что это не совсем так.

– Тогда спроси ее напрямик, – решительно сказал Борис. – В какой-нибудь дружеской, расслабленной обстановке, чтоб ее врасплох застать. В постели, может. Если поймаешь нужный момент, даже если она соврет – все равно узнаешь. У нее нервы сдадут.

– Только не у этой женщины.

Борис расхохотался.

– Ну, значит, хорошую ты себе женщину нашел! Редкую! Она красивая?

– Да.

– Богатая?

– Да.

– Умная?

– Многие с этим согласятся, да.

– Бессердечная?

– Немножко.

Борис засмеялся:

– И ты ее любишь, да. Но не очень сильно.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты не рвешь, не мечешь, не горюешь! Не бежишь с воплями душить ее голыми руками! А это значит, что души у вас с ней особо не сплелись. И это хорошо. Скажу по опыту. От тех, кого слишком любишь, держись подальше. Они-то тебя и прикончат. А тебе надо жить – и жить счастливо, с женщиной, которая живет своей жизнью и не мешает тебе жить своей."

Тромплёй Der Distelfink

Тромплёй или обманка (фр. trompe-l'œil, «обман зрения») — это технический приём в искусстве, целью которого является создание оптической иллюзиитого, что изображённый объект находится в трёхмерном пространстве, в то время как в действительности нарисован в двухмерной плоскости.

"Это его шутка, Фабрициуса. В сердце картины – шутка. Именно так и поступают все великие мастера. Рембрандт. Веласкес. Поздний Тициан. Они шутят. Забавляются. Выстраивают иллюзию, фокус, но подойдешь ближе – и все распадается на отдельные мазки. Абстрактная, неземная. Другая, куда более глубокая красота. Сущность и не сущность еще. Должен сказать, что одно это крошечное полотно ставит Фабрициуса в один ряд с величайшими художниками всех времен. А “Щегол” ведь что? Он творит чудо на таком безделушечном пространстве. Хотя, признаюсь, удивился, – тут он повернулся ко мне, – когда впервые взял ее в руки. Тяжелая, да?

– Да. – Я не смог сдержать смутной признательности за то, что он заметил эту деталь, которая для меня значила до странного много, от которой расходилась сеть детских снов и ассоциаций, гамма эмоций. – Доска толще, чем кажется. Добавляет весу."